Исполнение заявки в сообществе "Axis Powers Hetalia One String Fest": "8-26. Россия. Прогулка по Петербургу. «Здесь жизнь спокойнее, чем в Москве. Сразу чувствуется близость Эстонии»". Заказчик — Кальмаръ; спасибо за идею!
*
По заиндевелому граниту набережных, по нарядным мостам над замёрзшей, заснеженной величественной рекой, над спящими подо льдом каналами зимней Северной Венеции – проходит юноша в длинном пальто вроде шинели, высокий и по-военному, как царские офицеры, прямой, стройный. Голова его непокрыта, на очень светлых, серебристо-льняных, не то седых волосах – иней. На лице проступил от мороза нежный розовый румянец. Юноша ускоряет шаг, размашистой, летящей походкой минует площади, перекрёстки, памятники… Его улыбка сияет восторгом, и глаза сияют, открыто и ярко. Он увлечён своими мыслями, но не перестаёт видеть то, что вокруг. Затем снова идёт не спеша, созерцает город, всё внимание отдавая ему. Тогда улыбка становится мягкой, мечтательной, а взгляд – задумчивым, и в нём чистый свет, будто солнце в синей, тёмной морской воде.
Будний день, утро; даже в центре, чуть в сторону от Невского – народу относительно немного. Мегаполис, второй город в государстве не только по размеру, но и по значению – а всё же здесь спокойно, гораздо спокойней, чем в Москве. Что ж, Москва – деловой, финансовый центр целой страны, а не только политическая столица. Когда-то именно таким был Питер – и говорили, что в нём жизнь суетливая, а в Москве спокойная. А теперь суета ушла. Но спокойствие здесь особое. Город и живёт, и грезит наяву; существует и во времени, и вне времени; не тоскует по империи, но хранит имперское величие и великолепие.
Основателю и властителю города, спящему в солнечном соборе в кругу стен Петропавловской крепости, его страна казалась глубокой европейской провинцией. Высокий, стройно вознесённый в небо золотой шпиль собора, готические шпили других храмов в центре города напоминают и о чувствах Петра, и о тихой, мирной, настоящей провинции – о близкой Прибалтике, об Эстонии с её чуть сонным, чуть игрушечным Таллином, бывшим Ревелем… а когда-то, ещё раньше, испокон веков он звался – Колывань.
Пётр не напрасно верил в свою страну. Золотой шпиль его собора сам – будто небесное явление, нет ничего ему подобного на свете, и нет его прекрасней, и никакие историко-архитектурные воспоминания тут уже ни при чём.
Гораздо сильней город связывает с Прибалтикой общее море, сумрачное, суровое, с которого зимой дуют пронизывающие ледяные ветры; это нынче день безветренный… Море, знак настоящего, один из многих, и один из ясных его знаков. Призрачный и живой, старинный и юный Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград, Питер, северный город у моря…
*
По заиндевелому граниту набережных, по нарядным мостам над замёрзшей, заснеженной величественной рекой, над спящими подо льдом каналами зимней Северной Венеции – проходит юноша в длинном пальто вроде шинели, высокий и по-военному, как царские офицеры, прямой, стройный. Голова его непокрыта, на очень светлых, серебристо-льняных, не то седых волосах – иней. На лице проступил от мороза нежный розовый румянец. Юноша ускоряет шаг, размашистой, летящей походкой минует площади, перекрёстки, памятники… Его улыбка сияет восторгом, и глаза сияют, открыто и ярко. Он увлечён своими мыслями, но не перестаёт видеть то, что вокруг. Затем снова идёт не спеша, созерцает город, всё внимание отдавая ему. Тогда улыбка становится мягкой, мечтательной, а взгляд – задумчивым, и в нём чистый свет, будто солнце в синей, тёмной морской воде.
Будний день, утро; даже в центре, чуть в сторону от Невского – народу относительно немного. Мегаполис, второй город в государстве не только по размеру, но и по значению – а всё же здесь спокойно, гораздо спокойней, чем в Москве. Что ж, Москва – деловой, финансовый центр целой страны, а не только политическая столица. Когда-то именно таким был Питер – и говорили, что в нём жизнь суетливая, а в Москве спокойная. А теперь суета ушла. Но спокойствие здесь особое. Город и живёт, и грезит наяву; существует и во времени, и вне времени; не тоскует по империи, но хранит имперское величие и великолепие.
Основателю и властителю города, спящему в солнечном соборе в кругу стен Петропавловской крепости, его страна казалась глубокой европейской провинцией. Высокий, стройно вознесённый в небо золотой шпиль собора, готические шпили других храмов в центре города напоминают и о чувствах Петра, и о тихой, мирной, настоящей провинции – о близкой Прибалтике, об Эстонии с её чуть сонным, чуть игрушечным Таллином, бывшим Ревелем… а когда-то, ещё раньше, испокон веков он звался – Колывань.
Пётр не напрасно верил в свою страну. Золотой шпиль его собора сам – будто небесное явление, нет ничего ему подобного на свете, и нет его прекрасней, и никакие историко-архитектурные воспоминания тут уже ни при чём.
Гораздо сильней город связывает с Прибалтикой общее море, сумрачное, суровое, с которого зимой дуют пронизывающие ледяные ветры; это нынче день безветренный… Море, знак настоящего, один из многих, и один из ясных его знаков. Призрачный и живой, старинный и юный Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград, Питер, северный город у моря…
27.02.12