Исполнение заявки в сообществе "Axis Powers Hetalia One String Fest": "6-47. child!Россия, child!Беларусь. Ходить по полю подсолнухов, держась за руки и счастливо улыбаясь". За идею спасибо заказчику: Хачи.
*
— Никаких там подсолнухов... тем более полей. Леса, цё-оомныя, густые... да луга по рекам. Да лесные поляны, помнишь? Просторные, светлые. Даже сейчас остались ещё. А тогда — день идёшь, два, неделю — а вокруг лес, лес, а потом поляна... Или речка, а у речки луг заливной. Ляжешь на траву — и глядишь в небо.
Это ромашки были. Всё наоборот: лепестки белые, серёдка жёлтая — солнышко. Наше, северное, тихое, весёлое. "Ихний Вашингтон южнее Ферганы", да его тогда ещё и не было. Древние майя свои маисовые лепёшки пекли, а северные племена охотились в прериях.
Всё ты забыл, Ванечка... последний ум, смотри, потеряешь с подсолнухами своими, с американской мечтой.
— Наташа, ты опять? Договорились же, не будем ссориться. Ромашки — это пройденный этап.
— А твои подсолнухи у меня и не растут, между прочим.
— И что, я виноват тебе?
— Ваня, не будем ссориться... Ты же сам предложил — давай вспоминать. А где я тебе возьму подсолнухи, если вспоминать? Тем более целое поле. Ты ещё скажи, комбайн подсолнухоуборочный.
— Эх, Ната, бедненькая у нас с тобой история, и вспомнить толком нечего...
— Не скажи, Ванечка... не горячись.
Ваня скривился.
— Да уж...
— Что ж, не только плохое, хорошее тоже было. Иначе бы мы до этого времени и не дожили.
— А дальше, Наташа? Дальше-то что будет? Неужели хуже, чем прежде?
— Не знаю, Ванечка. Ты старший, тебе, в общем-то, видней должно быть...
— А я и подавно не знаю, Ната. Всякое бывало — вот живы пока. Бог спас, наверно. Теперь ещё очень даже неплохо. Но время-то — другое... Изменился этот мир, Наташенька, с тех пор, как мы с тобой были маленькие. И дальше меняется.
— Ты только сам не сдавайся, Ваня. Как ты всегда: не сдавайся, и всё. И вместе нам бы надо держаться. И на Бога надеяться. А там уж — что будет, то будет.
— Вот всегда бы ты, Наташа, так — ласково. Ладно уж, давай про твои ромашки поговорим.
*
— Никаких там подсолнухов... тем более полей. Леса, цё-оомныя, густые... да луга по рекам. Да лесные поляны, помнишь? Просторные, светлые. Даже сейчас остались ещё. А тогда — день идёшь, два, неделю — а вокруг лес, лес, а потом поляна... Или речка, а у речки луг заливной. Ляжешь на траву — и глядишь в небо.
Это ромашки были. Всё наоборот: лепестки белые, серёдка жёлтая — солнышко. Наше, северное, тихое, весёлое. "Ихний Вашингтон южнее Ферганы", да его тогда ещё и не было. Древние майя свои маисовые лепёшки пекли, а северные племена охотились в прериях.
Всё ты забыл, Ванечка... последний ум, смотри, потеряешь с подсолнухами своими, с американской мечтой.
— Наташа, ты опять? Договорились же, не будем ссориться. Ромашки — это пройденный этап.
— А твои подсолнухи у меня и не растут, между прочим.
— И что, я виноват тебе?
— Ваня, не будем ссориться... Ты же сам предложил — давай вспоминать. А где я тебе возьму подсолнухи, если вспоминать? Тем более целое поле. Ты ещё скажи, комбайн подсолнухоуборочный.
— Эх, Ната, бедненькая у нас с тобой история, и вспомнить толком нечего...
— Не скажи, Ванечка... не горячись.
Ваня скривился.
— Да уж...
— Что ж, не только плохое, хорошее тоже было. Иначе бы мы до этого времени и не дожили.
— А дальше, Наташа? Дальше-то что будет? Неужели хуже, чем прежде?
— Не знаю, Ванечка. Ты старший, тебе, в общем-то, видней должно быть...
— А я и подавно не знаю, Ната. Всякое бывало — вот живы пока. Бог спас, наверно. Теперь ещё очень даже неплохо. Но время-то — другое... Изменился этот мир, Наташенька, с тех пор, как мы с тобой были маленькие. И дальше меняется.
— Ты только сам не сдавайся, Ваня. Как ты всегда: не сдавайся, и всё. И вместе нам бы надо держаться. И на Бога надеяться. А там уж — что будет, то будет.
— Вот всегда бы ты, Наташа, так — ласково. Ладно уж, давай про твои ромашки поговорим.
13.11.2011