Митинг в поддержку... то есть, наоборот, в знак протеста. В знак протеста против якобы фальшивых выборов. И в поддержку самоотверженной полезной деятельности внезапно явившегося из ниоткуда в мир большой политики раскрученного борца за народ, сетевого деятеля N.
И что же?..Иван легко проходит сквозь толпу, поднимается на трибуну. Спокойно берёт микрофон у очередного оратора; тот ошеломлён наглостью и даже не пытается сопротивляться. Почему-то и все остальные на трибуне замерли; секьюрити тоже растерялось.
Некоторое время Иван держит паузу: стоит молча, глядит вниз — на собравшихся. Он не стремится к ораторскому эффекту; ему очень грустно — настолько, что лень говорить. Говорить надо; не зря ведь он вылез к микрофону. Но так неохота...
К тому же Иван не уверен, что, если его слова не будут приняты как должно, да и вообще если он всё же решится начать — то сможет отвечать за себя; что не станет оскорблять толпу, угрожать ей. А если станет — возможно, его разорвут. Не так просто убить страну извне; и самому народу — если он делает что-то опасное для себя по своему неразумному побуждению, но действует один — уничтожить свою страну тоже не так просто. Но сейчас Иван в таком состоянии, что народ, пожалуй, справится... а заграница, она ведь всегда тут как тут, она поможет.
За спиной у него — триколор, нелюбимый, но уж какой есть, выбирать не приходится; его родной и единственный сейчас флаг. И на фоне этого флага — мерзкая картинка: похожий на крысу медведь, в чёрной маске, с мешком в зубах.
«Хомяки, — бормочет Иван, еле шевеля губами, не слыша себя и стараясь, чтобы микрофон его не выдал. — Лемминги... Что есть — лемминги... Да нет, хуже... те ни при чём; а тут — бараны! 1990-е прошли, Африка далеко... пока с них самих шкуру драть не начнут...»
Что в его силах, собственно? Почти ничего. Кто он? Так, рисованный человечек... чужая фантазия... олицетворение. Но вместе с Россией погибнет и он, конечно. В порядке аллегории.
Ивану хочется плакать от тоски и злости. Нет, он не поддастся... И надо им сказать... А всё же обидно — вот так...
Толпа тоже молчит, замерла. Смотрят на высокого, странно одетого парня, спокойного и печального. Даже тем, кто далеко от трибуны, виден значок у него на груди — Звезда Героя Советского Союза или России, с красно-белой ленточкой. Некоторые, кто постарше, замечают несообразность; другие саму Звезду Героя не узнают, для них это маленькая золотая звёздочка, только и всего.
— Здравствуйте, — говорит Иван и мысленно — снова сделав паузу, но короткую — добавляет несколько слов матом. — Уходите отсюда. Разойдитесь. А то вам хуже будет. И мне тоже.
Народ по-прежнему безмолвствует. И вдруг откуда ни возьмись... откуда-то издали, с противоположного края площади, простуженный, сорванный девичий голос: «Иван! Иван!!! Брагинский!»
Это не Наташа. У Наташи голос звучный, глубокий, она безо всяких усилий не только это расстояние, но и любой митинговый шум перекрыла бы — если был бы шум. И кричала бы она не так. В этом голосе — не упрёк, не тревога, а потрясённое узнавание. «Иван!»
Невысокая, хрупкая, с жидковатым «хвостом» прямых тёмно-русых волос, в общем — ничем не примечательная девушка, не помня себя, рвётся к нему сквозь толпу. Её хватают, пытаются остановить, тоже что-то кричат — она, кажется, не замечает. Как это бывает в такие минуты, Иван успевает отрешённо подумать: любопытно, что она про меня решила? может, что я косплеер? да нет, вряд ли... похоже, сразу поверила. — А затем он приходит в своё фирменное неистовство. Вопит в микрофон: «Пустите её! Не трогать!» Девушку действительно отпускают, она, растерявшись, останавливается на месте. Внимание переключается на него. Мелькает ещё короткая мысль: «Всё-таки правильно же меня нарисовали...» — а затем Иван, размахивая обрезком трубы и продолжая что-то орать, прыгает с трибуны в толпу. И таково действие безумной отваги, что люди отшатываются. Иван без помех приближается к девушке, хватает её за плечо, выше локтя — ручищей в чёрной перчатке — и поскорей тащит с площади. Он слишком высокий, слишком приметный, у него не получается затеряться в толпе — но никто так и не решается его тронуть, и он успевает покинуть площадь, скрыться вместе с девушкой прежде, чем люди опомнились.
После этого на идею митинга эмоций уже не хватает. Погудев немного, народ начинает потихоньку расходиться.
Profit.09.12.2011
@темы:
Россия,
современность,
Иван