*
Утро, нежный свет, пора цветения вишен...пора цветения вишен. Кику в традиционной одежде – в светлом нарядном, богатом кимоно, украшенном весенним рисунком – в своём садике, любуется цветами, предаётся лёгким, неясным грёзам. И вдруг, взглянув вверх, вместо рассветного неба видит над собой чёрное, с яркими золотыми звёздами. Северное, морозное небо, да и то – будто бы явившееся во сне. Поверх чёрного и золотого проступает бледное лицо, очень знакомое… Лицо вечного врага. Яркие, сияющие синие глаза… тундровые озёра, некоторым из людей Кику пришлось видеть и запомнить такие; и дружелюбная, открытая, располагающая улыбка. «Сгинь!» – думает Кику, но автоматически растягивает губы в ответной улыбке и склоняет голову в вежливом поклоне. «Очень благодарен Вам, господин Россия, что нашли время заглянуть ко мне!» Призрак ухмыляется. «Не желаете ли полюбоваться вишнями?» Призрак с энтузиазмом кивает, и вот он, тут как тут, уже рядом с Кику – но лицо всё равно в вышине; как будто в небе. Иван собственной персоной, в дурацкой своей шинели и в сапогах – в маленьком изящном садике… Садик освещён утренним солнцем, но небо над Иваном по-прежнему чёрно-золотое. Кику ёжится, потом через силу просит: «Господин Россия, уберите это, пожалуйста». Иван смотрит с недоумением, перехватывает растерянный взгляд Кику, направленный вверх, поднимает голову; вместе с недоумением на его лице проступает досада. Он встряхивает головой и несколько раз, будто разгоняя дым, машет рукой сначала перед своими глазами, потом перед глазами Кику, потом просто в воздухе. От этого Кику чувствует, что его охватила морозная тьма; некоторым из его людей и такое состояние было хорошо знакомо. Он чуть не плачет: «Мои вишни!» – но только кусает губы. Сквозь тьму сияют синие глаза, в них – тревога, заботливое участие. «Не падай!..» Кику, белее самого Ивана, видимо, пошатнулся – но устоял на ногах. «Да чего ты!» – улыбается Иван.
Снова рассвет – над тундрой, над её мерзлотой, пространствами, озёрами восходит солнце. Краска медленно возвращается на лицо Кику. «Во, так-то лучше!» – у Ивана довольный вид. Ледяной север отступил вдаль, где ему и полагается быть; а здесь – только тёплая, обжитая, родная Япония, весеннее утро, цветущие вишни… Кику оглянулся – Иван тоже исчез, нету, словно и не появлялся. Японца передёрнуло. Глядя на север, он произнёс: «Очень тебе признателен, дикарь, что ты убрался!» – но произнёс это лишь про себя, да и то – с некоторой опаской.
11.02.2012