В каюте полумрак. На стене укреплён электрический светильник. В его свете видны разложенные на столе морские карты. Иван, наклонившись над столом, всматривается. В двери поворачивается ключ: она была заперта. Входит капитан. Молча, удивлённо смотрит. Иван, выпрямившись, отвечает взглядом.
Я видел секретные карты.
Я знаю, куда мы плывём.
Капитан, я пришёл попрощаться с тобой,
с тобой и с твоим кораблём.*
Темнота сгущается...Темнота сгущается, теперь она чёрно-коричневая. Иван спускается по узкому трапу. Внизу ещё темней, совсем черно. И в этой черноте проступают, мелькают серые тени, слышны призрачные шорохи, шуршанье. Иван опускается на корточки; перед ним поднимается на задние лапы крупная, упитанная серая крыса, и её голова оказывается на уровне его глаз. У крысы взгляд умный, холодный, с едкой насмешкой.
Серые тени сбиваются вместе, поднимаются — будто выдавливаются — вверх, на палубу. Наверху светлее: сумерки. В них серая масса скапливается у борта, течёт по сходням вниз, на берег, и вот уже последние мелькнули, вот все уже на берегу. Корабль темнеет в тумане.
Я спускался в трюм,
я беседовал там
с господином начальником крыс.
Крысы сходят на берег в ближайшем порту
в надежде спастись.
*
Салон на верхней палубе. Ночь; слабый, рассеянный электрический свет. Танцуют пары — женщины в вечерних платьях, в драгоценностях, мужчины в смокингах; весёлые, беззаботные. Барная стойка в полумраке; возле — стюард. На подносе несколько бокалов, в них — яркое, радужное хрустальное мерцание. Стюард поднимает бокал, держит перед собой, смотрит, как в мерцании плавится тусклый серый кубик льда. Возле бара, в стороне от света, почти незаметный, стоит Иван. Вдруг он выступает из мрака, подходит к танцплощадке. Рядом, вкрадчиво приблизившись, оказывается дама. Они выходят на площадку, Иван — как есть: в своём пальтишке-шинели, в шарфе, в сапогах. Делают несколько па. Слышен оркестр: нежный, романтический фокстрот. Однако же это — вольная вариация на тему Гимна СССР (и теперешнего российского). Стюард, всё ещё с бокалом в руке, глядит на танцующих.
Но вот оба новых танцора покидают площадку, исчезают в темноте.
На верхней палубе играет оркестр
и пары танцуют фокстрот,
стюард разливает огонь по бокалам
и смотрит, как плавится лёд.
Он глядит на танцоров, забывших о том,
что каждый из них умрёт.
Но никто не хочет и думать о том,
пока «Титаник» плывёт.
Никто не хочет и думать о том пока,
пока
«Титаник» плывёт.
*
В свете и тенях от костра смутно выступает огромный пароходный винт. У огня братски расположились европейцы в тёплых флотских бушлатах и эскимосы в своей национальной зимней одежде из шкур. Все с металлическими кружками в руках; всем хорошо и весело. Иван тоже здесь, чокается кружкой.
Тем временем в уютной каюте о чём-то увлечённо спорят, жестикулируя, суровый судья и благообразный священник. Иван тут же, стоит в стороне, то ли слушает, то ли думает о своём. Судья веско кладёт руку на толстый том — свод законов; священник делает движение, будто готов раскрыть объятия всему миру. Раздаётся громовой удар, треск; вспыхивают белые, лиловые молнии. В их свете на пальцах судьи и на ладонях священника проступает кровь. Лицо судьи искажается злобой, у священника — гримаса горя и ужаса; он закрывает лицо руками. Иван быстрым и твёрдым шагом выходит, незамеченный.
Матросы продали винт эскимосам за бочку вина,
и судья со священником спорят всю ночь,
выясняя, чья это вина.
И судья говорит, что всё дело в законе,
а священник — что дело в любви.
Но при свете молний становится ясно —
у каждого руки в крови.
*
Иван стоит на корме; слегка наклонившись, спокойно смотрит вниз. В тёмной воде быстро движутся большие тени, силуэты — серые, дымчато-голубые. Время от времени взблескивают плавники, показываются оскаленные морды с горящими, огненными глазами.
Вода видна вблизи; теперь она сама дымчато-серо-голубая, в ней тени плотнее, темнее: серые, синие, чёрные; разного размера, много. Акулы. Глаза у них — пустые чёрные отверстия; вот это и есть ледяной взгляд убийцы. В уголках пастей — влажный блеск, будто от слюны. То одна, то другая морда высовывается из воды: ждут. Иван разглядывает их задумчиво. Оборачивается; рядом с ним — капитан. С тою же задумчивостью Иван кивает ему на акул: мол, вот, взгляни.
Затем — в темноте, впереди корабля, встаёт высокая серая стена. Вокруг неё белые призрачные вихри; над ней — полоса чёрного неба, и эта полоса медленно уменьшается: стена всё ближе. Иван — на носу корабля, лицом к ней. Капитан здесь же. Иван снова кивает ему, коротко: всё, прощай.
Стена совсем близко. Небо над ней уже не рассмотреть.
Иван улыбается своей мягкой улыбкой.
Я видел акул за кормою.
Акулы глотают слюну.
Капитан! Все акулы в курсе,
что мы скоро пойдём ко дну.
Впереди встаёт холодной стеной
арктический лёд.
Но никто не хочет и думать о том,
куда «Титаник» плывёт.
Никто не хочет и думать о том пока,
пока
«Титаник» плывёт.
-----------------------------------------------------------------------------------------
*Песня «Титаник» группы «Наутилус Помпилиус», на стихи Ильи Кормильцева.
*Песня «Титаник» группы «Наутилус Помпилиус», на стихи Ильи Кормильцева.
29.10.2011